28 апреля 2011 года произошли события, которые стали началом моего уголовного преследования.
На тот момент действовало ясное правовое положение: экономическая контрабанда признавалась преступлением с материальным составом. То есть, чтобы возбудить уголовное дело, необходимо было установить реальный ущерб экономическим интересам государства. Однако спустя всего две недели, 12 мая 2011 года, пленум Верховного суда в спешном порядке поменял трактовку: теперь экономическая контрабанда — формальный состав. Ущерб? Больше не нужен. Сам факт — уже преступление.
И вот это новое, “удобное” для следствия толкование закона применяют задним числом к событиям, имевшим место до 12 мая. Это и есть правовой подлог: тихий, аккуратный, завуалированный юридическим языком. Но по сути насильственное изменение правил игры после того, как игра уже началась.
Вместо того чтобы соблюдать принцип non-retroactivity (запрет на обратную силу уголовного закона), власть выбрала путь кратчайшего насилия. Правоохранительные органы, следователи, прокуроры и судьи действовали в рамках формально нового порядка, прекрасно зная, что по существу это фальсификация.
Справедливость пришла только потом… спустя долгие годы. Да, были пересмотры. Были признания ошибок. Возможно, даже формальная реабилитация. Но к тому моменту было потеряно главное: годы жизни, физическое и моральное здоровье, доверие к праву, будущее, которое не состоялось.
Добро в итоге, может быть, и победило. Но эта победа пришла, когда мне уже нечему было радоваться. Когда внутри осталась только усталость и ясная память: зло может носить форму закона.
Почему это важно сейчас? Потому что аналогичные схемы работают до сих пор. Потому что законы могут снова переписать “по ситуации”. Потому что ты можешь стать следующим, кто пострадает от “обновленной трактовки”. Потому что, если мы будем молчать, право окончательно превратится в инструмент произвола.
Я не прошу сочувствия. Я прошу помнить, как легко можно сломать судьбу, если закон теряет совесть, а суд — мужество.
Тогда это политический расчет, прикрытый риторикой закона. И сделали это не бандиты, а те, кто должен был защищать порядок: следователи, прокуроры, судьи.
Я не злюсь. Злость прошла.Осталась только усталость и ясность: зло может быть в мантии, в форме, с гербом и печатью.
И, да, справедливость пришла, когда все уже было прожито. Меня реабилитировали? Возможно. Но кто вернет потерянные годы, здоровье, уважение детей, слезы близких, унижение, одиночество? Победа добра опоздала.
Но если я прожил все это и не стал злом в ответ — значит, я остался человеком. А это, может быть, единственное, что у меня никто не отнял.
Курманбек АРТЫКБАЕВ, экс-начальник департамента таможенного контроля по Алматинской области
